Кадры и оборудование — не единственная беда российских больниц?

Опубликовано: 20 марта 2023

О том, чего не хватает отечественной медицине, «Избранному рассказала Екатерина Бермант, руководитель фонда «Детские сердца».

— Сбор денег на медоборудование – обычное занятие для вашего фонда?

— Не совсем. Обычно мы ищем средства непосредственно для лечения того или иного ребенка. Тот, кто нам помогает, всегда знает, в чьё спасение он вложился. Это наш принцип. Но тут, действительно, ситуация патовая: мы вытаскиваем ребёнка буквально с того света, а выходить по-человечески не можем: нет оборудования для контроля за состоянием. И если взрослые сами себе мониторы, то грудничёк ничего по поводу своего самочувствия не сообщает. Когда он плачет, вовсе не очевидно, что что-то с ним не то. И когда не плачет – тоже.

— По идее, «вкладываться» в аппаратуру эффективнее, чем в каждого конкретного ребёнка.

— Конечно, все это понимают головой, но, тем не менее, собрать деньги на конкретного ребёнка гораздо легче, чем на железки, которые этому же ребёнку нужны. Ребёнок же обаятельный, смотрит на тебя глазками, улыбается – для него ничего не жалко. А монитор – он не трогательный совершенно, хотя без него нельзя. Тут нужен особый благотворитель – продвинутый.

— В каком смысле «продвинутый»?

— В смысле способности смотреть на проблему широко. Вот нашёлся такой человек в Лос-Анджелесе. Мила Розанова.

— Это просто человек из ЖЖ? Никаких общих знакомых?

— Да, у меня ощущение, что она о нашем фонде слышит впервые. Я ей сейчас непременно отправлю всю информацию о нас: человек должен знать, кому дал деньги. Я бы вообще всем рекомендовала, прежде чем участвовать в благотворительном проекте, посмотреть, какой у организации опыт и результаты. Пустой сайт должен настораживать.

— Но ведь ты и сама когда-то начинала с нуля, с первой умирающей девочки, без опыта и репутации, и сайт когда-то был не такой впечатляющий, как сейчас.

— Да! Безусловно. Тут нужна и интуиция, наверное. И всё же я бы советовала навести справки об организации и её создателях.

— Ты можешь оценить приблизительно отечественную потребность в медоборудовании? Сколько, как ты считаешь, нужно, например, кардиомониторов?

— Огромное количество! Они должны быть у каждой кровати, во всяком случае, в послеоперационных палатах. Но даже в Москве их практически нет, а про остальную страну и думать страшно. Мои знакомые врачи из провинции лечат голыми руками – совершают ежедневный подвиг.

— Так что получается: человечество изобрело массу способов спасать людей от еще недавно неизлечимых болезней, а наш народ гибнет от излечимых, потому что никакие изобретения ему недоступны?

— Почти так. Нет лекарств, приборов, нет массы важных вещей. Но основная проблема, на самом деле, не это. Основная проблема нашей медицины – бездушие. Какой-то механический, совдеповский подход к человеку. На него иногда срываются даже лучшие из врачей: будто перед ними не люди, а «контингент», который «мешает работать». Так и говорят: «Что вы тут, мамочка, нам истерику устраиваете? Нечего тут плакать! Мы тут спасаем, а вы себе позволяете». А как ей не плакать? С ней прямо тут, где они спасают, самое страшное, что бывает в жизни, происходит. Она сама еле жива, это для них происходящее – обычное дело. Вот это всё вместе – проблема. Вся наша медицина – одна большая проблема. Её можно полностью всем укомплектовать, а зверство останется.

— Неужели так безнадёжно всё выглядит? Есть ведь и другие врачи.

— Есть, конечно, но они не в силах изменить общую тенденцию.

— Ты только что наблюдала медицину Израиля, причём непосредственно и долго: лечила тяжело больную дочку. Там всё по-другому. Почему? Что, люди лучше?

— Нет, не лучше. Там другой подход – в принципе. Врач за свою работу отвечает головой. Их так учат: ты дал клятву и выполняешь её, а не деньги зарабатываешь. И ты здесь не потому что случайно в мединститут попал, а ты призван спасать. Такой вот настрой и внутренняя ответственность совершенно иного порядка. Ну и «внешняя ответственность» совсем не такая, как у нас: если врач совершил серьёзную ошибку, то он будет содержать пострадавшего ребёнка и его семью всю жизнь, если не сядет. А у нас ошибка недоказуема, родителям дают крайне мало информации, их никуда не пускают, всюду «гигиена» и «карантин», и нет над врачами никакого вневедомственного контроля. Когда больница открыта, когда там постоянно находятся родители, приходят социальные работники и другие службы, которые всегда на стороне пациента, пациент защищён. А у нас он беззащитен.

Поэтому дело не только в отсутствии оборудования и в нехватке квалифицированных врачей, из-за чего плохо с диагностикой. Крайне мало врачей, которые относятся к людям прилично.

— С недооснащённостью вы, благотворители, как-то боретесь. А что делать с остальным?

— В том-то и дело, что я не знаю. Для начала можно просто всем нам быть другими и не считать бездушие нормой. Нужно поддерживать врачей, которые живут не по этим бесчеловечным правилам, а по своим, человечным. Нужно делать то, что возможно. И потом увидим, что из этого получится.

Читайте также: Новости Новороссии.