Революция в России – призрак или реальность?
Опубликовано: 10 октября 2023
Казалось бы, украинская «оранжевая революция», о необходимости которой столько твердили господа Ющенко, Тимошенко и заграница (та самая, которая «нам поможет»), не прошла бесследно и для состояния российских умов. Был повод задуматься о состоянии дел в России, поразмышлять о том, кто и как правит нами. Вспомним хотя бы более чем странное поведение российского президента, поздравлявшего Януковича с победой еще до объявления результатов голосования. Вспомним и то, как Владимир Путин моментально превратился в юркий флюгер, когда выяснилось, что номер с лишением невинности невесты еще до свадьбы не прошел… В очередной раз встал вопрос о том, что же уготовано России? Какая революция — оранжевая, бархатная, голубая, или еще какая-то?
В связи с этим редакция «Полярной Звезды» решила провести не совсем обычный «круглый стол» на тему о «революционной ситуации» в России. Попробуйте ответить на наши вопросы, не торопясь с выводами об их беспочвенности или непродуманности. Итак:
1. Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
2. Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться — с верхов или с низов?
3. Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
Владимир Голышев, политолог:
— Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
Владимир Голышев: Боюсь, что сегодня говорить о дихотомии революция-эволюция уже не приходится. Ответ «эволюция» сегодня был бы эквивалентен заявлению: «Ну я бы не стал революцию подгонять. Лучше ждать пока она сама придет». На мой взгляд, сегодня можно и нужно говорить о контрреволюции (или, если угодно, реакции), как альтернативе революции.
Безусловно, я считаю ее (контрреволюцию) необходимой.
Что я понимаю под контрреволюцией? Независимое от власти широкое общественное движение базирующееся на следующих жестких принципах:
а) Революция — зло, следовательно, она должна быть остановлена во что бы то ни стало;
б) Сохранение существующего государственного строя — обязательное условие для нормального жизни и развития народов России и меня лично (не достаточное, но обязательное);
в) Неприятие каких либо действий законной власти должно выражаться: в компенсирующих их общественных инициативах: привлечении к суду конкретных чиновников, самодеятельном проектном творчестве (и выработке на его основе альтернативных предложений), активном участии в выборах всех уровней — одним словом, можно (и нужно) задействовать все имеющиеся в распоряжении людей и общественных организаций созидательные инструменты.
В то же время, любой протест под лозунгами смены власти должен восприниматься контрреволюционером как личная угроза, которой следует оказывать противодействие. Ждать радикальной контрреволюционности (в духе Столыпина или Сталина) от власти я бы не стал. Не потому, что это безнадежное дело (я, например, убежден, что это неизбежно) — просто роль «ожидающего» меня не устраивает. Думаю, не только меня.
— Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться — с верхов или с низов?
В.Г.: Говорить о «застрельщиках» не приходится. На мой взгляд, правильнее было бы говорить о «расходном материале», «пушечном мясе». Думаю, что, в отличие от Украины, у нас в качестве тарана будут использованы не социально-успешные группы населения, а социально-обездоленные (и старики, и молодежь в равной степени). Мы, собственно, это и наблюдаем в ходе реализации проекта «Монетизация».
Под «вхождение в Европу» и «вступление в НАТО» в России массовку не соберешь, зато совсем не трудно представить «обираловкой» или «убийством стариков» рутинную процедуру превращения «воздушных льгот» в реальные деньги. Тем более, что чиновничий идиотизм (если не откровенный саботаж) этому делу весьма способствует. Так что революция в России уже началась. Пока она демонстрирует свою рахитичность и беспомощность, но на этом этапе о победе речи и не идет. «Отрабатываются механизмы». В планах у правительства еще достаточно «сложных реформ» (здравоохранение, образование, ЖКХ) — можно накапливать опыт и выводить на улицы все новые и новые тонны «пушечного мяса». В какой-то момент его масса может превысить критическую отметку. Что же касается модераторов революции, то в этом качестве выступают силы, выигравшие от ельцинской революции 1991 года и лишившиеся возможности развить успех в условиях умеренно контрреволюционного путинского режима. Перечислять не хочу — по-моему, и так понятно, о ком идет речь.
— Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
В.Г.: Я убежден, что революцию можно и нужно остановить. Но в порядке антиутопии могу сказать следующее. Когда мы говорим «революция» надо отдавать себе отчет в том, что, на самом деле, речь идет о реставрации… Реставрации ельцинского кошмара, из которого мы начали выползать на брюхе после Миллениума. Перечислять все ужасы, которыми будет сопровождаться эта «революция-реставрация», я не буду. Укажу только на два неизбежных последствия — потеря контроля над своим ядерным потенциалом и распад России…
Станислав Некрасов, доктор философских наук, профессор истории и теории культуры:
— Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
Станислав Некрасов: Задавая такие абстрактные и вместе с тем предельно заостренные терминологически вопросы, главный редактор становится в позицию Верховного судьи конца времен. Совершенно непонятно, что следует иметь в виду под революцией и эволюцией — у демократов (либералов) и коммунистов, западников и почвенников позиции противоположны. Более того, указанные понятия в представлении контрреволюционеров. Если считать основным содержанием нашей эпохи переход от капитализма к социализму, точнее от высшей стадии капитализма — империализма в форме ГМК и его новейшей мутации — постиндустриализма, то Россия объективно нуждается в революции. Но готова ли страна к ней? Постиндустриализм есть разрушение производительных сил индустриального капитализма, что совпадает с доколонизационным оккупированным статусом России.
Продолжение нынешнего состояния России есть ни застой, ни эволюция, но эволюционирующая ползучая контрреволюция. Эта эволюция России не нужна, и никакая иная позитивно-направленная эволюция в этих условиях невозможна. Вся эволюция по отношению к вектору — вертикальному, восходящему — исторического развития есть контрреволюция или нисходящий вектор развития. Деградация.
Возможна оранжево-лимонная (не красная революция) или контрреволюция, провоцирующая молодежь извне. Повторяю, если нас ждет враждебная «революция, эволюция», то в любой словесной упаковке она будет направлена вниз от нынешнего состояния и именно поэтому является контрреволюцией.
— Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться с верхов или с низов?
С.Н.: Внешняя провокация захватит обе силы — обе возрастные категории. Русский бунт — «бессмысленный и беспощадный», несомненно, будет канализирован против государственности. Последняя в настоящий момент не есть ни государственность, ни буржуазность. Он будет направлен против остатков советской социалистической государственности, против последних элементов народовластия. В условиях отсутствия в массах какого-либо понимания классового характера происходящих событий, при сохранении видимости рационально-расовой основы уничтожения русского народа и его общинного характера, в процессе квазивозрождения религиозной духовности население дезориентировано относительно своих подлинных интересов и национальной традиции России. Именно поэтому, а также из-за отсутствия партии новейшего непарламентского типа как субъективного фактора революции «выхлоп» будет тщетным.
— Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
С.Н.: Если произойдет невозможное и в России состоится спонтанное и направляемое стихийными лидерами восстание армии (младших офицеров), что получит название, к примеру «революция гвоздик», по португальскому образцу, или же состоится псевдореволюционное молодежное карнавальное наркороксексконтркультурное празднество, то главная задача революции не будет реализована. Позволю напомнить, что в строгом смысле отличие революции от переворота, путча и реализованного заговора заключается в смене класса во власти (приходе более прогрессивного класса). Революция и есть прогресс — качественное изменение, реализованное по модели закона двойного отрицания. Все прочее — повторение, развитие, деградация.
Виталий Иванов, ведущий проекта «Антиреволюционер»:
— Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
Виталий Иванов: Революция в классическом смысле, т.е. коренной слом существующего политического и социально-экономического строя в России невозможна, поскольку отсутствуют соответствующие предпосылки, нет революционной ситуации, нет движущих сил, нет социальной базы и пр. Упрощенно, нет ничего, что предполагало бы в обозримой перспективе реальную возможность разрушения ныне существующей системы олигархического капитализма и построения на ее развалинах некой альтернативной конструкции — неосоциалистической, неофашистской, православно-теократической, соборно-демотической и пр. Можно долго обсуждать, что из альтернатив олигархическому капитализму лучше, а также не является ли он сам «меньшим злом», но это будет сугубо теоретическая дискуссия.
На практике возможно другое — «бархатная революция» или «революция-light», если угодно. Т.е. насильственная или полунасильственная смена политического режима и «зачистка» части нынешней элиты без демонтажа самой системы олигархического капитализма. Данный путь мне представляется опасным, поскольку в условиях слабости государства, деградации народа и неблагоприятной международной обстановки такая «революция» может легко привести к распаду страны, ее частичной десуверенизации и прочим бедам. В самом лучшем варианте «революция» завершится одним только обновлением олигархии. Так что рисковать бессмысленно.
Поэтому лично для себя я выбрал позицию антиреволюционера в смысле противника «революции-light». Я не верю в возможность положительной динамики путинского режима, но допускаю, что внутри нынешней системы может зародиться некая сила, которая не просто сможет разработать «альтернативный проект», но и осуществить при благоприятных условиях. Главное — не «спалить за час» копящуюся пассионарность ради какого-нибудь ублюдка вроде Ющенко.
Все приходит к тому, кто умеет ждать.
— Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться — с верхов или с низов?
В.И.: Здесь мы говорим уже исключительно о «революции-light».
Сразу предупреждаю, что ответ на вопрос будет в некотором роде «китайской энциклопедией».
Если говорить о ядре «партии революции», то в первую очередь это «обиженные», т.е. политики, крупные бизнесмены (в основном те, кого называют «бизнес-эмиграция») и их интеллектуальная обслуга — отторгнутые, задвинутые или невостребованные режимом. Во вторую — радикалы, начиная от леваков и либералов и заканчивая нацистами. В третью — часть богемы, которая всегда и везде будет «против», это их символ веры. Те, одним словом, чьи тела требуют мыла, а души — котла. От них все и идет.
На скелет нарастает мясо, а точнее chair a canon. Лучшее определение для самой активной части — романтики. В основном это студенческая молодежь, но попадаются и те, кто «молод душой». Они в массе довольно слабо идеологизированы и просто хотят Песни, Любви и Драйва (т.е. всего того, чего было вволю на киевском Майдане), некоторых еще тянет подраться и пострелять. Такие с радостью дадут себя использовать — будут стоять в «живых кольцах», дежурить на баррикадах, бросаться на щиты ОМОНа и пр.
Сюда же примыкают обозленные на государство иждивенцы, у которых отняли льготы — пенсионеры, бюджетники, военнослужащие. «Революционные» настроения также распространяются и среди «рабочих людей», недовольных уровнем своих доходов («Вкалываю на трех работах и еще «бомблю» по ночам, чтобы семью кормить, так жить нельзя!») и амбициозной молодежи, в том числе «клерков», переживающих из-за сокращения каналов социальной мобильности («Мне никогда не стать таким богатым как Потанин, потому что то время прошло, надо его вернуть!»). Готовым резервом «революционеров» являются ветераны «чеченских войн».
Разумеется, достижение идеологического единства в «партии революции» невозможно, не получится не то, что «томатного супа», но и даже «салата». Даже среди коммунистов нет консенсуса что лучше — классический марксизм, троцкизм, сталинизм, еврокоммунизм или антиглобализм. Одни патриоты-протестники поклоняются Романовым, другие — Сталину, третьи — группе «Любе» и т.д. Либералы клянут Путина за то, что он тиран и даже диктатор (не понимая или не признавая принципиальной разницы между тиранией и консенсусной олигархией), коммунисты, национал-патриоты — наоборот, презирают Путина за то, что он «ненастоящий диктатор», «марионетка в руках Запада», «не вождь, а вошь» и пр.
Для одних вся «революция» автоматически исчерпается инаугурацией в Кремле «российского Ющенко», который пообещает всем сделать хорошо. Другие исповедуют, что «нет у Революции конца» и вскоре начнут бороться уже с этим «Ющенко-2», потому что он стал «властью», а она хорошей быть не может по определению. Третьи верят, что падение режима может стать прологом к демонтажу всей олигархическо-капиталистической системы, строившейся с 1991 г. и на ее обломках можно будет возродить Российскую Империю либо СССР, а может вообще построить какой-нибудь «Евразийский союз» или «Православный Иран» и т.п. Напрасно верят. Четвертые рассматривают «революцию» как механизм запуска десуверенизации России с последующей частичной оккупацией.
Однако, не смотря на всю идейную чересполосицу, с точки зрения политической практики «партия революции» сейчас развивается как преимущественно левый проект. И причина тому — не популярность определенных исторических интерпретаций, концентрируемых в штампах вроде «Россия — левая страна», из которых следует, что любой политический проект, претендующий на успех должен быть целиком или в основном левым.
Все проще. Перспектива «революционного» проекта целиком зависит от того, получится или нет оседлать протестные настроения. А наиболее резонансные протестные темы и сейчас, и в ближайшем будущем — это монетизация льгот, рост коммунальных тарифов, окончательный демонтаж советской системы здравоохранения, образования и пр. Это заставляет «революционеров», каких бы взглядов на мир и людей они на самом деле не придерживались, бросаться на защиту остатков «завоеваний социализма».
Дмитрий Бутрин, на которого я ссылаюсь в «Антиреволюционере» уверен и в неизбежности национал-патриотического крена в идеологической платформе «революционеров». С ним нельзя не согласиться. Просто пока не было повода хором броситься на защиту «матушки России». Все впереди.
— Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
В.И.: Большинство лидеров и спонсоров «революционеров» тактически сходятся или сойдутся на необходимости восстановления соревновательной олигархии образца сер. 1990-х гг. О том, что это такое я много пишу в «Антиреволюционере». Также не случайно, что многие из них рассуждают о преимуществах парламентской республики перед президентской. Ведь парламентская республика как форма правления — идеально сочетается с режимом соревновательной олигархии.
Роман Романов, социолог, аспирант факультета социологии СпбГУ:
— Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
Роман Романов: На самом общем уровне — эволюция лучше. Потому что люди рождаются для того, чтобы сажать деревья, строить дома, сочинять музыку и стихи, молиться Богу, открывать новые законы квантовой физики и т.п., а не для того, чтобы бегать по улицам с дрекольём и флагами и организовывать очередные какие-нибудь расказачивания.
Однако при переходе на уровень социальной конкретики мы сталкиваемся с некоторыми проблемами. Поставлен вопрос об эволюции и революции. Хорошо. Но тут есть, на мой взгляд, два главных вопроса:
1) если эволюция, то эволюция чего?
2) если революция, то кто её субъект и каковы революционные ценности?
Очевидно, что эволюционировать способно только то, что есть, у эволюции с необходимостью должен быть субъект. Субъектов, игроков на российском общественно-политическом поле два: это бизнес и власть. Естественно, что они друг с другом переплетены, внутри себя совсем не однородны — и тем не менее. «Народ» или «гражданское общество» отсутствует как факт, есть только один его элемент под названием «общественность» (public), но и тот с удовольствием бегает на четвереньках перед автоматом или пачкой долларов, да, собственно, ничего другого и не умеет.
Ни политические, ни бизнес-элиты не являются, в строгом смысле этого слова, национально ориентированными, причём, что удивительно, к бизнесу подобное утверждение относится в значительно меньшей степени, чем к власти. Сам фундамент власти в РФ, её база заключается в том, что это колониальный, оккупационный режим — и эволюционировать дальше он может только в том же самом направлении. Однако, существует и общая логика власти — марионетка всегда пытается оторваться от кукловода, а человек, получивший в руки руль, мечтает порулить ещё — и желательно без указаний дяди-инструктора. Начинается процесс торговли, тихого саботажа указаний Центра, тихих попыток отрыва. И как способ властью здесь используется некоторая мобилизация национального ресурса, что тоже является составляющей процесса эволюции власти. Вывод: эволюционный вариант по властным, политическим моделям ничего не изменит в смысле международного статуса РФ (как была кандидатом в евразийские бразилии, так и останется), но будет тихо отмобилизовываться национальный ресурс.
Что касается бизнеса, то он, при наличии некоторых оптимистических тенденций и большом, в общем-то, потенциале, пока встраиваться в национальный проект не готов — он считает себя недостаточно либерализовавшимся, освобождённым, и поэтому, в случае эволюции по выгодным для бизнеса моделям, настроится на дальнейшую либерализацию совершенно в гайдаровском духе. Но бизнес сейчас раздроблен, жёстко разделен на обладающий властным ресурсом, и бизнес, жестко от него отстраненный. Значит, эволюция всё-таки пойдет по модели, показанной выше с некоторыми дополнениями от бизнеса, т.е., конкретно: авторитаризация, либерализация и частична мобилизация национального ресурса. Естественно, для реализации такого варианта требуется сохранение формального национального суверенитета РФ.
— Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться — с верхов или с низов?
Р.Р.: Теперь о революции. Кто может быть её субъектом? По разным причинам в революционность старушек или студентов мне верится с трудом. Некий протестный потенциал существует у маргиналов типа НБП, но это протестный потенциал метросексуалов от революции. И потом, протестный потенциал вовсе не означает субъектность. В революции надо сначала интересоваться не тем, кто стреляет, а тем, кто командует «огонь!», тем, кто делает революцию. Если знать социальные технологии, обладать ресурсами и интенсивно работать людьми, в протестные ряды можно поставить кого угодно. Фигура расставлять другие фигуры не может. Значит, ищем субъекта. А их два — я выше уже говорил — крупный бизнес и власть.
Следовательно, инспировать революцию может только какая-то субэлита (или группа субэлит). И здесь сейчас в РФ, как мне кажется, ведётся рискованная игра. Я выскажу такую мысль, которая может показаться парадоксальной: главным агентом революции является сама власть, которая этот процесс провоцирует по-тихому, во-первых, для того чтобы самореформироваться — внутренний потенциал преобразований почти уже утрачен, во-вторых, для того, чтобы в процессе «подготовки революции» окончательно слить своих возможных противников, в-третьих — как еще один фактор для торговли с международными структурами.
Т.н. «оппозиция», т.е. субэлиты, постепенно теряющие свой элитарный статус, переходящие в контрэлиту, или субэлиты, чувствующие себя ущемленными и желающие «урвать побольше» — надеется у власти руль революции перехватить. А кто-то, конечно, и честно ведётся, «встраивается в процесс».
Население, народ из этой схемы исключен принципиально, т.е. изначально позиционируется как вредный паразит, тупая и косная масса, которую только можно, путем определенных шаманских заклинаний, привлечь на свою сторону. Сами по себе люди мобилизуются с трудом: наша национальная стратегия не революция (это такой вредный штамп, что русские — революционный народ), а саботаж.
— Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
Р.Р.: На фоне всех этих чудесных игр в «казаки-разбойники», которыми развлекаются элиты — и, возможно, действительно доиграются до революции!- как-то совершенно выпадает из внимания тот факт, что значит сейчас для РФ революция. Революция сейчас — неизбежная балканизация, югославизация России — дальнейшие схемы всем прекрасно известны: обострение сепаратизмов, межэтнических конфликтов, «международный контингент» и постепенный распад. Кому от этого будет хорошо, решайте сами. Мне кажется, народ, население проиграет однозначно. Проиграет национальный проект. Выиграют местные элиты, центральные элиты и т.д.
Значит, я против революции — по крайней мере сейчас. Сейчас революция будет буржуазно-либеральной, с возрождением местных национализмов и проч. А она должна быть только национальной.
Поэтому, возвращаясь к ответу на первый вопрос, — сейчас для России лучше эволюция — за какое-то время такой эволюции возможно если не вызревание субъекта национальной революции, то, по крайней мере, какое-то дальнейшее придушение либеральных потенций. И сохранение национального суверенитета РФ, что немаловажно.
Что повышает возможность преобразований в РФ в национальном ключе: по эволюционной или революционной модели. Будет ясно через 5-10 лет.
Павел Данилин, политолог:
— Что вы считаете в нынешних условиях необходимым для России: революцию или эволюцию? Обоснуйте.
Павел Данилин: Являясь безусловным сторонником эволюционного развития и противником каких-либо революций, считаю, что единственный верный путь для России — путь эволюции. Каждая революция отбрасывала нашу страну на много лет назад. И только путем нечеловеческих усилий и столь же нечеловеческих жертв Россия догоняла «развитые страны мира». При всех недостатках Говорухина, его мысль о том, что если бы не 1917 год, Россия могла бы к 1930-му стать мировым лидером, заслуживает пристального внимания. Просто представим себе эту картину: Константинополь (а никакой не Стамбул) — российский порт; в Анталию можно ездить как в Анапу; гегемония в торговле в Восточной Европе и безусловная гегемония в Средней Азии; поделенный между Россией и Японией Китай. Действительно, все это могло быть. Но история, не терпящая сослагательного наклонения, подсовывает нам 1917 год. Миллионы погибших. Что мы скажем им — бессловесным жертвам революции?
Когда Пушкин писал о «русском бунте, бессмысленном и беспощадном», он знал, о чем говорит. Революция, по сути дела являющаяся удачливым бунтом, как волна выметает на берег пену. Грязную, мутную, отвратительную, и часто кровавую. У руля новой власти становятся подонки и садисты. Удовлетворяя свои личные амбиции, они ни в грош не ставят не то что имущество, но и жизни людей.
Как вы думаете, сколько миллионов погибнет, а главное, сколько не родится, если в России сейчас вспыхнет новая революция? Демография наука не точная, но, судя по некоторым статьям специалистов, робко публикуемых консервативной прессой, Россия за прошедшие 15 лет реформ недосчиталась 25 миллионов человек. Здесь и несвоевременно умершие, и не родившиеся. Страшная цифра, не снившаяся никаким Робеспьерам. Мы только-только доползли по уровню ВВП на душу населения до 1991 года. Мы только что начали медленно и мучительно выкарабкиваться из долговой ямы, в которую нас загнали «либералы». Мы только-только начинаем думать не о куске хлеба, но и о масле. Все это — последствия революции 1991 года. Пятнадцать лет ушло на то, чтобы осмотреться среди обломков и начать что-то строить. И сейчас, когда худо-бедно, но растут стены нового дома под названием «Россия», кучка сторонних наблюдателей кричит нам, строителям: «Не так строите, стены кривые, кирпичи высовываются, раствор стекает, надо все ломать и заново строить!». Думаю, что послушаться таких экспертов по строительству, которые за всю жизнь сами не положили ни одного кирпича, преступно.
— Какие силы могут выступить «застрельщиком революции»? Например, обиженные старики или рассерженная молодежь? Откуда она может начаться — с верхов или с низов?
П.Д.: Революционная ситуация — это, как известно из школьных учебников истории, «когда верхи не могут жить по-новому, а низы не хотят жить по-старому». Имеем ли мы сейчас такую ситуацию? Я уверен, что нет.
Верхи, за всей их коррумпированностью и забюрократизированностью (не надо путать — это не синонимы) вполне готовы к переменам. Свидетельство тому — многочисленные реформы, проводимые то замечательно (реформа подоходного налога, сделавшая НДФЛ равным 13% и частично способствующая выводу из тени зарплат), то неуклюже (закон №122), то отвратительно (реформа армии). Верхи работают — пытаются улучшить систему отношений на верхах. Это, конечно, бесполезно, поскольку административная реформа, проводимая чиновниками, может только увеличить число бюрократов. Но, тем не менее, действия властей отчетливо свидетельствуют, что «верхи» могут.
Более того, «верхи» оказались очень чувствительны к общественному мнению. Я имею в виду не суррогат «общественного мнения», под которым понимаются у нас псевдолиберальные вопли о «кровавой гебне» и «зверском режиме», который «гнобит Мишу Ходорковского» и «не хочет говорить с чеченскими террористами на равных» (вот уж, поистине, преступления — хуже некуда). Я говорю о реальных проявлениях гражданского общества. А это — те же протесты городских «бабушек» или избитых в Благовещенске коммерсантов. Таким образом, очевидно, что на конструктивные сигналы гражданского общества власть отреагировала более-менее быстро и более-менее адекватно.
Итак, с «верхами» разобрались, посмотрим теперь на «низы». Что мы видим на низшей ступени российского общества? Отнюдь не митингующих студентов и даже не городских пенсионеров. Подножие социальной пирамиды в России — деклассированная и люмпенизированная масса. Она составляет по усредненным подсчетам 70% всего населения нашей страны. Как это ни прискорбно звучит, но эта масса, вдобавок ко всему, наиболее внушаема (телевизор у нас не работает против государства) и апатична (подвинуть эту массу на политически активные действия практически невозможно). Таким образом, благодатная почва, на которой расцветают цветы революции в России, закутана в броню.
Самое интересное, что работать с этой массой не умеет никто, кроме государства. Ни одна оппозиционная партия не может ничего поделать с данной категорией населения. Даже коммунисты опустили руки и признали, что обращенные к «остывающей социальной магме», переживающей период «экономических и политических потрясений» призывы, «казалось бы, полностью учитывающие интересы тех или других больших групп избирателей, вдруг зависали в воздухе, не находили адресата, проваливались будто в пустоту» (Смотри доклад Зюганова на съезде КПРФ от 3 июля 2004 года). Так что же говорить о других оппозиционерах? А вот государство с этой «остывающей социальной магмой» прекрасно работает. Методы, кажущиеся интеллектуалам «грубыми», оказываются единственно действенными, а призывы, которые иначе как «низменными» не назовешь, находят живейший отклик. И главное, что осознает этот «усредненный» человек из «низов» — это то, что лучше оставить все так, как есть, ибо перемены ведут к худшему.
А что же остальные 30% населения, — воскликнет недоверчивый читатель? Они же наверняка наиболее активны и образованны! Что же, пойдем разбираться дальше. Для начала возьмем все совершеннолетнее население России за 100%. Теперь посмотрим на бюрократов. Сколько в России чиновников, пожалуй, не знает сейчас никто. Где-то слышал цифру в 1,5 миллиона человек. Соответственно, вместе с членами семей, чиновники дают около 5% взрослого населения. Это те, кому революция не выгодна однозначно. Остаются 25%.
Вот среди этой «активной четверти» и работает современная оппозиция. Причем, из этой четверти оппозиционно настроенных, думаю, тоже не больше четверти. Сколько в стране наемных работников из тех, что «работают в офисе», сколько людей творческой профессии (имею в виду не первую древнейшую, а хотя бы вторую), сколько малых предпринимателей? И сколько среди них оппозиционеров?
А теперь внимание! Для того, чтобы не произошла подмена понятий, спросим — а сколько среди них тех, кто поддерживает революцию?
Ведь одно дело — работать в офисе и кричать «в думе сидят андроиды», и совсем другое дело — сидеть в офисе и думать о том, что завтра ты можешь лишиться своего кресла в этом уютном многоэтажном здании, компьютера и честно заработанного геморроя. Одно дело с презрением кивать на власть: «она затыкает нам рот и не дает писать те тексты, которые мы хотим», и совсем другое нутром прочувствовать, что завтра ты можешь лишиться вожделенной «штуки в месяц», которой ты домогался полтора года. У меня любимая семья, у меня любимая работа. Вопрос: нафига мне и моим близким революция? То есть, оппозиционность и готовность к революции — две большие разницы, как говорят в Одессе.
Среди офисных оппозиционеров революцию не изготовишь. Для революции нужны отчаянные ребята, а не глубокомысленные резонеры. А отчаянных ребят что-то не видно. Даже НБП стало не таким отчаянным, как в 1994 году. Достаточно сравнить их программы того периода и нынешнюю. Из всей радикальности осталась только готовность к самопожертвованию, что, безусловно, достойно уважения, однако само по себе революцию не приближает.
Наконец, в последнее время часто говорится о том, что оппозиция безыдейна. Это правда. Современная оппозиция строит свою платформу на отрицании. Отрицании Путина, власти, существующего общества. Но при этом оппозиция ничего не предлагает. Соответственно, она остается в вакууме, проще говоря, варится в собственном соку. И попыток расширить границы оппозиция не делает.
Итак, если верхи могут меняться, низы не хотят радикальных перемен, и лишь небольшая прослоечка изображает из себя революционеров, при этом не осознавая того, что на самом деле является всего лишь резонерской оппозицией, о какой революционной ситуации в России можно говорить?
— Какие последствия можно ожидать в современной России в случае революции?
П.Д.: Если же по условиям задачи, революция, о которой так долго проедали плешь оппозиционеры, свершилась? Что тогда?
Лично я с содроганием представляю себе это: бандитский беспредел на улицах. Бандитский передел в экономике. Бандитские разборки между новыми революционерами. И всюду льется кровь тех, кто к этой революции ни с боку не собирался приставать. Взрывают автомобиль какого-нибудь известного политика — гибнут прохожие. Акционеры комбината бьются с варягами — гибнут рабочие завода. И криминал, еще более распоясывающийся, всплывающей той самой мутной пеной, устраивает дикие пляски на улицах городов.
А ведь, это — самый лучший из возможных сценариев революции.
Может же быть и вот как. Расчлененная на восемь частей Россия, начинает медленно сыпаться. Новая власть засела в Смольном и контролирует Северо-Запад. В Кремле тихарятся остатки старой власти, они контролируют Московскую область. В Красноярске появился батька Махно, который «крышует» всю нефть региона. Татарстан объявил о независимости. На Кавказе — резня, в Ставрополье — война, Ростов-на-Дону сотрясают теракты. Владивосток и Хабаровск захвачены Китаем. В европейскую часть готовится ввод контингента НАТО для обеспечения проведения в Московии демократических выборов.
Вот так не хотите? А ведь это — вполне реальный сценарий возможной революции в России.
(продолжение)
Читайте также: Новости Новороссии.