Смертную казнь в России уже ввели досрочно?

Опубликовано: 6 марта 2023

Меры пресечения часто становятся в руках российского следствия колоссальным прессом давления, который используется для выжимания необходимых показаний и занятия комфортной для следствия позиции

Смерть — это всегда трагедия. А когда это происходит в условиях лишения свободы, с молодым человеком, который отбывал не наказание, а «меру пресечения» по делу, где он обвинял правоохранительные органы, то эта смерть кроме человеческой трагедии, становится трагедией социальной.

Гибель 37-летнего партнера аудиторской компании Firestone Duncan Сергея Магнитского, обвиняемого в содействии в уклонении от уплаты налогов главе инвестфонда Hermitage Capital, обнажила как минимум две проблемы российского правосудия.

Одна из них — это чудовищные условия содержания под стражей. Тюремная смертность в России растет с каждым годом. Тот же Магнитский многократно жаловался на ужасы «Бутырки». Его периодически помещали в тесную камеру (4 кв. м на 17 — 18 человек или 20 кв. м на 70 человек), часто без окон, света, горячей воды и еды, функционирующего туалета.

Другая проблема — выбор меры пресечения в отношении лиц, совершивших экономические преступления, становится одной из основных на российском правовом поле. Речь идет о целесообразности заключения под стражу «экономических» обвиняемых. На сегодняшний день предварительное заключение используется следствием не как реальная мера пресечения, а как одна из форм наказания. Магнитский провел в СИЗО 11 (!) месяцев. В России десятки тысяч подозреваемых в экономических преступлениях находятся под стражей более года. Тем временем, обычный срок содержания под следствием не должен превышать ДВУХ месяцев и может быть продлен только в исключительных случаях.

Я думаю, что скоропалительные аресты и длительное содержание под стражей «экономических» подозреваемых часто наносит ущерб истине, потому что на свободе эти люди могут дать следствию больше, чем в качестве узников. Более того, подобные действия следователей наносят существенный вред общему делу борьбы с настоящими правонарушителями — таким образом общественному мнению демонстрируется возможность безнаказанного совершения преступных действий со стороны государства.

В российском законодательстве существует с десяток способов мер пресечения: поручительства, домашние аресты, крупные денежные залоги и т.д. Но самый банальный — арест — продолжает быть самым популярным. Более того, меры пресечения часто становится в руках российского следствия колоссальным прессом давления, который используется для выжимания необходимых показаний и занятия комфортной для следствия позиции. Очевидно, что методы, применяемые сегодня предварительным следствием, не являются социальным отражением уровня развития нашего общества, а во многом повторяют механизмы, которые были выработаны еще в сталинские времена. Тогда заключение под стражу было самой распространенной и очевидной мерой пресечения. И последствия таких решений оказывались самыми драматическими. То же самое отчасти происходит и сейчас.

Следователи фактически присваивают себе судебные функции, так как тюремное заключение подозреваемых на много месяцев является, по сути, фактическим наказанием. А любая попытка присвоения функций суда в вопросах определения виновности и степени наказании, несмотря на очевидные мотивы и понятную жажду справедливости, влечет за собой самые опасные и неконтролируемые последствия. Только суд может определить, виновен или невиновен человек, который обвиняется в преступлении, — несмотря на всю кажущуюся очевидность обвинений. Только суд может определить правовые последствия, связанные с совершенными правонарушениями. Ни одна организация, даже самая солидная, не в праве присваивать себе карательные функции государственных органов.

Читайте также: Новости Новороссии.