Новая конфигурация глобального миропорядка
Опубликовано: 21 сентября 2023
Индия, при всём её сходстве с простым государством, — уже федерация, по некоторым параметрам вполне напоминающая Евросоюз. Это сходство не обсуждается, но стоит его заметить, как обнаружится его многозначительность. Оно волнует воображение и заставляет серьёзно задуматься над тем, какова же на самом деле реальная геополитическая структура мира, скрытая под раскрашенной вуалью политической карты мира, искажённая инертным всемирно-историческим нарративом с его ключевыми понятиями «сверхдержава», «великая держава» и репрессивной номенклатурой ооновского протокола.
Недавно российский премьер-министр В. Путин напомнил всем, что Сибирь и Дальний Восток наши и навсегда нашими останутся. И тем самым в очередной раз позволил подозревать, что это совсем не очевидно и что у самого Кремля есть на этот счёт сомнения.
Вообще говоря, российское коллективное подсознание всегда было озабочено непрочностью одноимённого территориального конгломерата. Всегда в нём тлел страх, что Россию хотят расчленить или что она саморасчленится.
Развал Советского Союза усилил этот страх. То, что СССР был несомненно гораздо менее консолидирован в культурно-этническом отношении, чем собственно Россия, и уже в силу этого был больше предрасположен к распаду, мало успокаивает. Есть серьёзное подозрение, что отнюдь не республиканский национализм был главной причиной распада СССР. Стало быть, подобные дезинтеграции вполне возможны и без этносепаратизма.
Физическая непрерывность одной восьмой суши мало что значит сама по себе. Россия слабо интегрирована, и её дальнейшая судьба как единого целого неочевидна.
Не следует, однако, думать, что Россия совсем уж одна оказалась теперь в таком положении. В ходе новой фазы глобализации геополитическая реконструкция предстоит всему миру и каждому из составляющих его компонентов, особенно крупных. Дело в том, что в процессе глобализации встаёт вопрос о том, как будет выглядеть структурная иерархия всемирного сообщества. Будет ли она плоской или многоэтажной? Иными словами, понадобится ли всемирному сообществу промежуточный организационный уровень? Ещё недавно в этой роли выступали делившие между собой мир империи. Теперь их нет. Должен ли кто-то занять их место? И если да, то как будет выглядеть собственная геополитическая структура этих блоков промежуточного уровня? Как имперская? Как федеративная? Как вестфальская? Как-то ещё?
Центробежные тенденции во всех нынешних государствах-гигантах следует понимать и оценивать в контексте этих вариантов. И соответственно управлять ими — придерживая, подогревая, пуская на самотёк, компенсируя и так или иначе манипулируя ими для достижения иных целей. В нормативном плане у имперской или федеративной консолидации промежуточных уровней мирового порядка найдутся свои апологеты и, наоборот, обличители. В фактическом плане ни один из них не исключён. Здесь я остановлюсь только на признаках тенденции к федерализации, не обсуждая их в нормативном плане и не упоминая признаков других тенденций.
Конфигурация промежуточного уровня мирового порядка уже наметилась. Её «блоки» — Евросоюз, Северная Америка, Китай, Индия. Возьмём Евросоюз за образец, то есть будем считать его федеративность на этот раз аксиоматичной. Как же выглядят в сравнении с этим условным образцом другие потенциальные блоки?
Индия, при всём её сходстве с простым государством, — уже федерация, по некоторым параметрам вполне напоминающая Евросоюз. Это сходство не обсуждается, но стоит его заметить, как обнаружится его многозначительность. Оно волнует воображение и заставляет серьёзно задуматься над тем, какова же на самом деле реальная геополитическая структура мира, скрытая под раскрашенной вуалью политической карты мира, искажённая инертным всемирно-историческим нарративом с его ключевыми понятиями «сверхдержава», «великая держава» и репрессивной номенклатурой ооновского протокола.
Северная Америка (а не США, как было бы, если бы речь шла о «сверхдержавах») тоже не так далека от евросоюзного образца, если принять во внимание крайнюю условность межгосударственных границ, сильные самоопределительные традиции разных частей (штатов, провинций или культурных областей) всех трёх составляющих её государств и существование здесь общего рынка (НАФТА).
Для того чтобы разглядеть тенденцию к федерализации Китая, понадобится несколько более авантюрное воображение. Робкое почтение, которое испытывает весь мир к сильной руке узкой партократической верхушки в Пекине, заслоняет от нас даже некоторые очевидности. Человеческий массив в полтора миллиарда душ не может без конца сохранять свою монолитность по всем релевантным параметрам. Если мы не видим идущие по нему трещины, то это дефект нашего зрения. Лучше смотреть надо. И я имею в виду не застарелый тибетский, а теперь и новый уйгурско-синьцзянский сепаратизм или автономизм. Не движется ли сама империя Хань к восстановлению, казалось бы, давно забытой доимперской структуры? Не нужно обязательно пророчить распад Китая, чтобы ожидать его глубокой геополитической реорганизации в наступившем столетии. Я даже рискну предположить, что она уже далеко зашла — если не де-юре, то де-факто. Что бы ни говорили эксперты-китаисты (честно признаюсь, что не знаю, что они сейчас об этом говорят).
Таким образом, состояние четырёх больших конгломератов промежуточного уровня мирового порядка и некоторые тенденции их эволюции указывают на их потенциальную предрасположенность к тому, чтобы взять на себя роль участников промежуточного уровня мирового порядка в форме федераций. Ну а что Россия? Годится ли она на эту роль? Нет, она на эту роль не годится.
Во-первых, она для этого мала. Даже её территория со всеми её ресурсами не компенсирует маломощности её человеческого капитала. Вот Советский Союз был бы тут больше на месте. А ещё больше — так называемый советский блок. Поэтому, когда тот же В. Путин называет распад СССР одним из самых трагических событий ХХ века, надо не обвинять его поспешно и злорадно в реваншизме, а задуматься над тем, что, собственно, для мира этот распад означал. Не обязательно называть его с дешёвым пафосом трагедией, чтобы увидеть в нём действительно серьёзную неприятность для всего мира. На месте советского блока возникла структурная лакуна. Я не буду перечислять сейчас все опасности, которыми она чревата, а подчеркну здесь одну из них — реже всего, если вообще упоминаемую теперь. Распад советского блока оставил в одиночестве Россию, которая слишком велика для грядущего мирового порядка как отдельное государство и слишком мала, для того чтобы стать самостоятельным блоком на промежуточном уровне мирового порядка.
Но Россия (и это во-вторых) не может заполнить эту лакуну не только потому, что она для этого недостаточно велика, а ещё и потому, что не готова выступить как консолидатор более обширного геополитического пространства федералистского типа. Советский блок был империей и упустил свой шанс на федерализацию. Китай очень похож на советский блок, но он пока не распался и сохранил шанс на федерализацию. А советский блок уже распался и как империя возродиться не может. Он не может и реанимироваться по типу Евросоюза, поскольку никакая реальная федерация с участием централизованно-монолитной России невозможна. В своё время Джон Стюарт Милль предостерегал: нежизнеспособна федерация, где один участник на два порядка или хотя бы на порядок превосходит по своему потенциалу всех остальных по отдельности. Восстановление советского блока (при прочих равных условиях) в силу чисто геополитической логики возможно только без супрематии России, то есть только при условии её собственной федерализации или даже формальной дезинтеграции.
Какие есть этому альтернативы? Консолидация в виде сугубо централизованного государства, занимающего особую нишу в мировом порядке, каков бы он ни был? Распад с последующим распределением разных частей между другими блоками (прецедент — раздел Польши в XVIII веке)? Фактическое разделение России и инкорпорирование её частей в другие зоны промежуточного уровня мирового порядка, даже без формальной дезинтеграции (как это было с Китаем в XIX веке)? Превращение в зону хронической нестабильности (вместе с нынешним Ближним Востоком)?
Или существует какая-то гораздо более принципиальная альтернатива той геополитической логике глобализации, в которой остаются релевантными перечисленные варианты?
Я упомянул только самые общие варианты для иллюстрации идеи, не обсуждая вероятность каждого из этих сценариев. Я не сравниваю их достоинства и недостатки. Я только их перечислил в надежде, что этот перечень даст какие-то ориентиры для интерпретации шагов и маршей российской дипломатии, то есть для понимания её целей и последствий её действий. Будь то напоминания о неотделимости Дальнего Востока от России, будь то сожаления о распаде СССР, будь то любая интегративная инициатива в постсоветском пространстве и за его пределами…
Читайте также: Новости Новороссии.